Спустя неделю после премьеры посмотрел новый фильм Парфенова «Цвет нации». Про Сергея Михайловича Прокудина-Горского, пионера цветной фотографии в России. Ну то есть, это я думал, что фильм будет про Сергея Михайловича Прокудина-Горского, и тот, факт, что фильм оказался про Леонида Геннадьевича Парфенова, это собственно моя вина и моя проблема. Мог бы уже привыкнуть, что все фильмы Леонида Геннадьевича выстраиваются в долгоиграющий проект «Парфенов: наша эра». Все они слеплены по одному формату, который не меняется уже полтора десятилетия. Парфенов ездит по стране и миру, находя все новые и новые поводы, и делает бесконечные стендапы «на фоне». Стендапы сопровождаются инструментальной музыкой и разбавлены отбивками русской природы, напоминающими «кинозарисовки». Был такой жанр в застойном телевидении – когда надо было убить три-пять минут между программами (сетка была жесткая, а рекламы еще не существовало). Веточки, листики, ручьи, капель, облака. Под ненавязчивую музыку.

Все это обильно разбавлено компьютерной графикой, которая действительно неплохо смотрелась в конце 90-ых. Но уже в проекте про Гоголя вызывала чувство неловкости своей однообразностью и топорностью, нынче же выглядит и вовсе дико. Сам же Леонид Геннадьевич, если не торгует лицом в стэндапах, то (при помощи все той же передовой компьютерной графики) засовывает себя внутрь фотографий. Которые заодно ловко разрезаются на несколько планов (два, а иногда даже три). Как в довоенных диснеевских мультиках. Очень круто. Ну а игрушечный пароходик в чб – это вообще апофеоз вкуса и технологий.

А что в фильме про этого самого Прокудина-Горского, спросите вы? Да собственно ничего. Ни откуда он такой взялся, ни где учился, ни как стал тем, кем стал, ни как придумал свой способ цветной фотографии. Ни-че-го. О его технике рассказывается очень скомкано и быстро, поскольку автор фильма, похоже, сам не понимает, в чем она заключается, потому решил не заострять. Ничего нет ни о том, почему это круто, как снимали другие фотографы у нас и за границей, нет даже попытки как-то вставить в контекст эпохи. Нет ни слова о проекте восстановления фотографий, который сам по себе целый сюжет. Что узнал обычный человек по просмотру фильма? Он узнал, что был такой Прокудин-Горский. Первый российский фото-блогер. Много ездил по стране и наделал цветных фоток. А царь его фотки лайкал. Все. Ну еще открытками фарцевал.

Гораздо важнее и интереснее личности талантливого фотографа и изобретателя наряды той эпохи. Розовые цветочки на фиолетовом фоне, зеленая окантовка у юбок, голубой халат, красные сарафаны – вот тут Парфенов просыпается, тут в голосе его сразу появляются интерес и страсть. Но потом он снова вспоминает о нынешних мышино-серых нарядах и вновь впадает в сплин и тоску.

Так собственно, а чем заняты почти полтора часа фильма? Парфенов приезжает на некое место, показывает (плохо, криво и недолго) снимок этого места, сделанный Прокудиным-Горским, а потом сравнивает с тем, что там сейчас. И грустно констатирует, что нонеча не то, что давеча. Этот вид зарос деревьями, и тот зарос деревьями, и вон тот, и эти оба (деревья - вообще главное зло). Тут уровень реки поднялся, а там наоборот упал. Это здание сгорело, то разрушено, тут перестроено, там заштукатурено, здесь перепрофилировано. И все это с нервом, со слезой в голосе. Сплошная «Россия, которую мы потеряли». Даже не мы. Жители ТОЙ России все уехали в Париж и там умерли. Они то и есть/были «цвет нации». А мы типа уже позже как-то самозародились на опустевшей территории, как мыши в грязном белье.

Я в общем эту тоску понимаю и даже готов разделить, но не всю сразу, а по пунктам. Главным из которых будет: а при чем тут Прокудин-Горский? Если фильм о потерянных памятниках архитектуры, то его героем мог стать кто угодно. Хоть бы тот же Лужков-Батурин. Можно походить по Москве с цветными полароидами 80-ых в руках и посравнивать. Там не на фильм, там на сериал наберется. И слеза в голосе прорежется сама собой, помимо воли. А потом посмотреть на наряды той эпохи. На розовые цветы на фиолетовом фоне, на желтые штаны-бананы, голубые дутыши, красные толстовки, голубые волосы, сравнить их с нынешними мышино-серыми нарядами и впасть в сплин и тоску.

А если серьезно любой, самый козырный, телевизионный прием после 20 лет активного применения начинает терять в новизне. Уже не так свежо сморится. Надо бы или его обновить, или (даже лучше) еще один-два придумать. Или искусно воспользоваться чем-то придуманным другими. Например, использоваться сюжет. В смысле драматургии современные документальные проекты уступают уже редкому художественному фильму. Вот, из последнего – «Вермеер Тима». Там мужик больше года занимается только тем, что копирует картину Вермеера, причем ровно четыре месяца сидит на жопе и рисует. Смотрится как детектив, на одном дыхании. И это я даже не говорю про какой-нибудь Runnin' Down a Dream, ладно, там бюджет нужен. Но Jiro Dreams of Sushi или Bill Cunningham New York просто показывают, что документальный фильм – это уже давно нечто большее, чем стоять в кадре и рассказывать содержание прочитанной где-то книжки.

Впрочем будем справедливы и в однозначные плюсы фильма запишем наличие в нем аж целых двух котегов (хотя тема сисек совсем не раскрыта).